Православие как образ жизни
  
В Миссионерском институте у студентов 1-ого и пока единственного курса закончился учебный год. Позади лекции и семинары, духовные беседы с батюшками и праздничные вечера. А еще позади две сессии – зимняя и летняя. На вечере, посвященном окончанию учебного года, студентов поздравили ректор института, заместитель декана и преподаватели. Настоятель Свято-Косьминской мужской пустыни игумен Петр (Мажетов) провел со студентами Миссионерского института (теперь уже второкурсниками) духовную беседу. Батюшка говорил о том, какой должна быть духовная жизнь будущих миссионеров. Беседа получилась пространной и многосюжетной и, как всегда, интересной и поучительной. Освещение получили разные темы, так или иначе связанные с вопросами духовной жизни. Публикуемый фрагмент беседы посвящен теме «Православие как образ жизни».   
Как совместить процесс образования с духовной жизнью? И как вообще совместить все то, что, бывает, наваливается на нас (заботы, трудности, ответственность) с духовной жизнью? Это вопрос трудный, и решать его, как мне кажется, нам придется до конца нашей жизни.
Недавно я прочитал статью одного российского исследователя. Она о религиозной обстановке в современной России. Автор приходит к неожиданному выводу: за последние двадцать лет, в течение которых у нас восстанавливаются и строятся храмы, возрождаются монастыри, звонят колокола и совершаются многочисленные крестные ходы, духовная жизнь в России так и не сдвинулась с места. В статье приводятся неоспоримые доказательства того, что за все эти годы количество людей, которые регулярно исповедуются, причащаются и соблюдают посты, почти не увеличилось. Несмотря на пессимистичные выводы автора статьи, нельзя не заметить, что мы являемся свидетелями зарождения в России духовной жизни. Великое начинается с малого, и, может быть, мы находимся у истоков высшего учебного заведения, которое будет давать высшее богословское образование, а выпускники этого заведения смогут оказывать влияние на формирование духовности в России.
Некий отец семейства – глубоко верующий человек – с горечью говорил мне о том, что его дети, подрастая, один за другим уходят из Церкви. Как удержать детей в Церкви? Этот вопрос сопряжен с личным духовным становлением. А как тебе самому удержаться в вере?
Наша православная религиозность может быть разной. Есть верующие, для которых Православие – это политическая, идеологическая, социальная или патриотическая доктрина. Эти люди глубоко верят и могут быть очень мужественными деятелями Церкви. Однако в этом случае Православие превращается в некую партию или субкультуру. А есть Православие как образ жизни. Есть вера в Христа как переживание.
Часто мы с вами подпадаем под влияние политизации Православия и несем нашу веру как некие агенты или комиссары, которых командировали проповедовать. Но «доктринальное» Православие недееспособно. На ум приходит образ шмеля и пчелы: первый громко жужжит и красиво летает, но меда от него не дождешься. Другое дело пчела: она собирает мед, но сама его не ест. Она готовит его потомкам. Миссионер должен быть похожим на пчелу.
Позволю себе обратиться к некоторым рассуждениям писателя Сергея Фуделя [1], в частности к тем, которые приведены в книге «У стен Церкви» [2]:
***
Святость человека есть его благодатность, наполненность его благодатью Божией. Мы плохо понимаем, что такое благодатность, и потому нет понятия более далекого и загадочного для современной церковности, чем понятие святости. Реальная, т.е. несимволическая святость, уже давно заменяется в церкви ее словесными знаками – титулами. Это один из признаков отвердения христианства в истории: Церковь болеет и на Востоке, и на Западе тяжкой и давней болезнью обмирщения. И, в то же самое время, мы знаем, что, несмотря на эту болезнь, Церковь живет, как Святая. Святость ее не только в святыне таинств, но и в реальной святости ее, может быть, неведомых миру праведников, в любящей вере простых сердец. О. Николай Голубцов настойчиво говорил: «Записывайте все, что знаете, о современных святых». Солоухин ищет «черные доски» икон, чтобы под чернотой открыть красоту. Мы ничего специально не ищем, но Бог посылает встречи с живыми иконами: людьми Божиими.
***
Болезнь Церкви во всех нас. Когда искренно осознаешь себя самого в этой больной части церковного общества, тогда не боишься вслед за Великими Отцами Церкви признать самый факт болезни, и в то же самое время, почему-то только тогда начинаешь в радости сердца ощущать непобедимую церковную Святыню. Митрополит Антоний (Блюм) говорит: «У Церкви есть аспект славный и аспект трагический. Убогий аспект Церкви – это каждый из нас ... Мы уже в Церкви и мы еще на пути к ней». (ЖМП, 1967, № 9).
***
Одна женщина решила покончить с собой, и, когда с этой целью пошла в лес, увидела сидящего на пне старичка. «А ведь ты нехорошо задумала», – сказал он, когда она проходила. Пораженная, она вошла в разговор, уже как бы забывая о том, с какой целью она сюда пришла. И разговор кончился тем, что старичок сказал: «Иди в Церковь, к отцу Алексею Мечеву, и скажи, что тебя к нему послал убогий Серафим». О. Алексея я увидел впервые, кажется, в начале 1918 года. Это было многолюдное собрание московских священников, которые, как мне казалось, были все совершенно одинаковые. И вдруг я сразу спросил своего отца: «А это кто?» Я увидел маленькую фигуру, быструю походку и такие веселые и всевидящие глаза. «Это замечательный священник, это наш духовник», – ответил мне отец. Преподобного Серафима видел в лесу под Москвой (в Лобне) и отец Серафим (Батюгов) в 20-х годах. ***
Отец Сергий (Успенский) (от «Неопалимой Купины») говорил мне в 34-35 году в Вологде об аскетическом периоде своего брака как о периоде его полного расцвета и завершения: на земле брачного воздержания открылась глубина дружбы между ним и женой. В первохристианстве такие браки были часты, но они не умирали и в эпоху внешнего благополучия и внутреннего оскудения Церкви. В 30-х годах XIX века о них, как о существующих в России, говорит в своих письмах Георгий Затворник Задонский, бывший духовным руководителем многих девушек и женщин образцового круга. Существуют ли такие браки в наши дни? О. Серафим (Батюгов) говорил, что на этот великий подвиг можно идти только по особому благословению старца, т.е. истинно – духовного руководителя. ***
В Ярославле уже после этой войны умер епископ Тихон, сын члена ЦК партии Народной Воли Льва Тихомирова, одного из тех, кто решал в 1881 году судьбу императора Александра II. Епископ Тихон прожил в этом городе последние 15 лет в затворе, в бедности, в крошечной комнате. Он выходил из дома только раз в несколько лет: на выборы в советские органы. Во время войны однажды я долго ждал в кухне окончания его одинокой молитвы, чтобы повидаться. Он нес подвиг молитвы совершенно один. Когда он умирал, он сказал: «Я пойду домой». Я вспоминаю, что над столиком, за которым он меня угощал чаем, висели фотографии всех его близких и родных и родного дома в Загорске. По распоряжению патриарха отпевание его совершал местный архиерей, сказавший громадной толпе собравшихся: «Вот мы жили с вами в этом городе и не знали, какой светильник хранится в нем под спудом». Может быть, кто-нибудь спросит, зачем затвор? Любовь к людям не отрицает пустыни и, может быть, каждому человеку необходима хоть маленькая пустыня для укрепления любви. «Пустыня внемлет Богу», – сказал поэт. – «И звезда с звездою говорит». В начале войны у нас жил о. Владимир Криволуцкий. Весь день он был на людях, среди нас: мирил, спорил, радовался, ужасался. И, только ложась спать, он брал в руки дивеевские четки, закрывался с головой одеялом. Очевидно, и он, наконец, уходил «во внутреннюю пустыню». В пустыне видней вечность, а еп. Игнатий (Брянчанинов) говорил, что нам надо «всмотреться в вечность, прежде вступления в ее неизмеримые области». ***
Умирала одна праведная деревенская старуха и все просила дочь поехать за священником, чтобы причаститься. Но до церкви было очень далеко, стояла глухая зима, и дочь не ехала. И вот однажды ночью умирающая сказала внучке, девочке лет шести: «Дай попить». И, когда подали ковшик, то услышали пение: «Тело Христово примите». Отец Серафим (Батюгов) говорил: «Если негде будет вам причаститься, а вы будете чувствовать неотложность причащения, прочтите все положенное перед причастием «правило» и после этого отдайте себя на волю и усмотрение Божие». ***
В зырянскую ссылку 1923 года с первыми пароходами было доставлено сразу очень много епископов. С одним из них добровольно приехали его келейник-монах и еще один «вольный», юноша лет 20-ти, сразу обративший на себя наше внимание. Он нес подвиг молчания: ни с кем ни о чем никогда не говорил, а, когда это было нужно, объяснялся знаками. Он был духовный сын этого епископа, и незадолго пред этим окончил среднюю школу. Я помню его хорошие и тоже с какой-то веселостью, как у отца Алексея Мечева, глаза. Ходил он босой, в длинной холщовой рубахе без пояса. Один раз он у меня ночевал. Я все ждал, что вот вечером он встанет на долгую молитву, да еще, может быть, «стуча веригами», как в «Детстве и Отрочестве», а он вместо этого знаком спросил меня о чем-то, улыбнулся, перекрестился и лег. И на следующий день он меня удивил. Он сидел на сундуке около двери, и, зная, что он там будет сидеть, я заранее положил туда стопку книг: «Подвижники благочестия XVIII и XIX веков». Вот, – думал я по глупости, – он обрадуется. А он открыл книгу, начал было читать, но тут же закрыл и больше не прикасался. Мы говорим, пишем, читаем о подвиге, а подвижники молчат и его совершают. Вот такое небольшое, но поучительное чтение. Для чего я это прочитал? Мне кажется, в этих размышлениях Сергея Фуделя можно найти ответ на вопрос о том, чт'о есть Православие как образ жизни, чт'о есть вера в Христа как переживание.
Порфирий Кавсокаливит, отвечая на вопрос, как воспитать ребенка в вере, говорит, что для этого родитель должен быть святым. А когда его спрашивают, кто такой святой, он отвечает: «Это тот, кто любит Бога».
Но что значит любить Бога? Любить Бога – это значит желать общения, единения с Ним. Когда мы становимся верующими? – Когда с любовью соглашаемся с тем, что нам предлагает Христос. Он предлагает нам идею добра и любви, она нам нравится, и мы испытываем радость. Далее Господь открывает нам все больше и больше, мы знакомимся с Евангелием, и нам очень нравится евангельский дух. Здесь и возникает маленький соблазн, который может перерасти в большую трагедию: такой уверовавший человек спешит проповедовать. И очень хорошо, если у него это не получится: он успокоится и начнет внимать себе. А если получится, то человек начнет фанатично «нести веру». Одна девушка сказала мне, что самое страшное время в ее жизни наступило тогда, когда ее папа стал верующим человеком. Он «построил» всю семью, и это длилось несколько лет.
Как избежать этой трагедии и в своей семье, и в России? Вы слышали, как в нашем чтении из несколько раз повторялось слово «пустынь». У каждого человека должна быть своя пустынь, а, если ее нет, то наша вера становится доктринальной, или идеологической.
А что такое пустынь? Пустынь – это время, когда ты беседуешь с Богом. Сейчас нам так или иначе покровительствует власть: нам разрешают строить храмы, открывать монастыри. Но вот именно в этом для нас может быть заключена опасность. Государство, даже самое идеальное, никогда не будет думать о Небе. Оно всегда будет требовать блага на земле, и это естественно, так как государство для этого и предназначено. Мы должны это понимать и не должны стремиться слиться с государством и государственностью, так как это очень страшно. Это протестантизм, или мирской аскетизм: ты хорошо живешь, значит, тебя благословил Бог. И благочестие нужно соблюдать также для того, чтобы хорошо жить.
Страшно, когда око нашей души смотрит на Евангелие, а видит в нем не Небо, а землю, когда мы употребляем Евангелие для земного благополучия.
Рассмотрим в этой связи феномен Иуды. Что он воскликнул, когда предал Христа? «Согрешил я, предав кровь неповинную». Слово «согрешил» говорит нам о том, что он расценивал свой поступок как грех, то есть был верующим. «И раскаявся шед удавися», – говорит нам Писание. Странно: он раскаялся, но почему-то пошел и удавился. Все Святые Отцы единодушно говорят, что он был сребролюбец, вор и ниже всех в преисподней. Чего хотел Иуда? Денег? Но мы видим, что потом он эти 30 сребреников, которые получил за то, что продал Христа, бросил. Я позволю себе небольшое предположение. Я думаю, что Иуда хотел использовать Христа, Его учение и Его духовную власть, для того чтобы достигнуть земного благополучия. Когда он понял, что теперь окончательно лишился помощи свыше, чтобы устроить свою жизнь на земле, он отчаялся. И 30 сребреников были ему уже не нужны, так как он понимал, что не сможет достичь того величия, благополучия и славы, которых хотел достичь, общаясь с такими людьми, как Христос. Евангелие дано нам как способ прописаться на Небе, а мы хотим прописаться на земле. Наша вера не должна смешиваться с земным. Но как этого избежать, если все мы зависим от земного? Дети, родственники, семейные обязанности, работа…
Человек должен иметь возможность регулярно раз в день уходить в пустынь, то есть иметь возможность уединяться для молитвы. Тогда он будет сохранять в душе настоящую, истинную веру. Когда человек лишается этой возможности, то он подвергается страшной опасности, так как убивает в себе истинную веру в Бога. И потом он чувствует, что ему чего-то не хватает, а чего – он не может понять. Как бы ни было тяжело, хотя бы на один час в день необходимо уединяться и общаться с Богом. Вот тогда наша проповедь будет сильной. С нами будет Христос и в проповеди, и в работе, и везде. Когда же мы не имеем такого общения с Богом, в нас поневоле действуют страсти. Общение с Богом нам крайне необходимо. Только тогда наше миссионерство будет иметь смысл.
Продолжение следует… 
____________________________
[1] Фудель Сергей Иосифович (1901-1977) – православный богослов, философ, духовный писатель, литературовед; неоднократно репрессирован, провёл в лагерях и ссылках, в общей сложности, около 30 лет.
[2] Фудель С. У стен Церкви // http://www.wco.ru/biblio/books/fudel1/main.htm
21.12.2021 |
|
| |
|
15.12.2021 |
|
|
15.12.2021 |
|
|
14.12.2021 |
|
| |
|
10.12.2021 |
|
|
26.11.2021 |
|
|
17.11.2021 |
|
| |
|
Архив новостей |
Богословское образование
