|
|
|
Духовное просвещение
Богословское образование
Воцерковление
|
Средства речевой выразительностиВ предыдущих заметках из рубрики «Не спеши языком» речь шла о нормативном аспекте употребления языковых средств, о том, как говорить правильно, а как неправильно; где уместно употребить то или иное слово, а где нет. С помощью этой публикации хотелось бы пригласить читателей рубрики порассуждать о средствах речевой выразительности. Одним из способов создания выразительности являются тропы. Троп (от др.-греч. τρόπος - поворот) – это слово или выражение, используемое в переносном значении с целью сделать речь выразительной. В тропе слово «поворачивается» к нам такой стороной, которая кажется нам необычной, а потому удивительной. Например, я могу пышную прическу человека назвать кустом; облака – стадами. Небо я могу назвать блюдом (на небесном синем блюде – Есенин); а лепестки пышно распустившейся розы сравнить с плещущейся водой (лепестками роза расплескалась – Есенин). У меня получатся высказывания, которые будут отличаться от тех, которые мы используем в нашей обычной речи. Это будут выразительные, запоминающиеся высказывания. См.: *** Средь полей необозримых В небе ходят без следа Облаков неуловимых Волокнистые стада (М. Лермонтов). *** Ах, увял головы моей куст, Засосал меня песенный плен. Осужден я на каторге чувств Вертеть жернова поэм (С. Есенин). Тропы широко используются в литературных произведениях, в поэзии. Примеры, которые я привела, содержат один из ключевых тропов – метафору. Метафора (от др.-греч. μεταφορά — «перенос») – это слово или выражение, употребляемое в переносном смысле. В основе метафоры лежит неназванное сравнение предмета с каким-либо другим на основании их общего признака, поэтому метафору называют также скрытым сравнением. В основу метафоры может быть положено сходство, устанавливаемое по самым разным основаниям, - по форме, цвету, величине, назначению и т. п. Мы много раз в своей жизни слышали шорох, который издают сосны, когда их ветви колышет ветерок, но только поэту пришло в голову сравнить эти звуки с шепотом (шепот сосняка – Есенин). Каждый из нас слышал завывание вьюги, но только поэт смог придумать такие метафоры: Поет зима – аукает, / Мохнатый лес баюкает (С. Есенин). Кто устанавливает эту степень «похожести» двух предметов или явлений? Конечно же, тот, кто придумывает метафору, кто облекает некий образ в слова. И если это сравнение чего-то с чем-то было достоверным, если автору удалось сделать так, что мы поверили в это сравнение, значит, ему удалось найти удачную метафору. Приведу примеры поэтических метафор, в основе которых лежит приписывание неживым предметам свойств, присущих человеку: 1) Какая ночь! Как воздух чист, Как серебристый дремлет лист, Как тень черна прибрежных ив, Как безмятежно спит залив, Как не вздохнет нигде волна, Как тишиною грудь полна!.. (А. Фет); 2) Полночной порою в болотной глуши Чуть слышно, бесшумно шуршат камыши. О чем они шепчут? О чем говорят? Зачем огоньки между ними горят? В болоте дрожит умирающий лик. То месяц багровый печально поник (К. Бальмонт); 3) Тоскуют брошенные пашни (С. Есенин); 4) Отговорила роща золотая (С. Есенин). Когда мы говорим о метафорах, то на ум приходят, прежде всего, метафоры поэтические, однако метафоры встречаются и в ораторской речи, и в публицистике, и в рекламе, и в повседневной речи. Например: 1) Корабль вашего здоровья сел на мель. Его надо взять на буксир (из рекламы); 2) Лагерь оппозиции выдвинул вотум недоверия правительству (газетная статья); 3) Пензенская оппозиция выступила единым фронтом против политических репрессий (выступление журналиста на радио); 4) Тебе лишь бы ужалить! (разг. речь). Метафора – это феномен, с которым мы встречаемся не только в области индивидуального словотворчества. Подтверждением этому являются три последних примера. Вряд ли кто-то из нас ощущает образность в выражениях лагерь оппозиции, выступить единым фронтом. Это уже устойчивые выражения, фразеологизмы, но ведь изначально это были яркие метафоры войны. Таких фразеологизмов, в основе которых лежат метафоры, в языке очень много. Например: червь сомнения, угрызения совести, острый язык и т.п. Что касается 4-ого примера, то в нем метафора тоже не является индивидуально-авторской - значение ‘ранить словами, насмешками, уязвлять чьё-либо самолюбие’ у глагола «жалить» зафиксировано в толковых словарях. Таким образом, кроме метафор индивидуально-авторских, собственно поэтических, существуют метафоры узуальные, или языковые. Языковые метафоры воспроизводимы и анонимны. Образность языковых метафор нами не ощущается, поэтому их называют также «стертыми»: колено трубы, нос лодки, хвост поезда, ножка стула, спинка кресла, носик чайника, ручка двери, головка спички, часы идут, часы стоят, подошва горы, горлышко бутылки. Языковые метафоры употребляются в любом стиле речи, например научном (глазное яблоко, корень слова) или официально-деловом (торговая точка, тревожный сигнал). Именно метафоры делают наши слова многозначными. Давая имена новым явлениям и предметам, мы используем уже имеющиеся у нас в арсенале слова, при этом устанавливая сходство чего-то с чем-то. Рассмотрим, например, толкование многозначного слова «поле». ПОЛЕ. 1. Безлесная равнина. Собирать цветы в поле. 2. Обрабатываемая под посев земля. Вспахать, удобрить, засеять поле. 3. Обширное природное пространство. Ледовое поле. Поле боя. 4. Специально оборудованная площадка. Лётное поле. Футбольное поле. 5. Особая форма материи. Звуковое поле. Магнитное поле. 6. Область деятельности, проявления чего-либо. Обширное поле деятельности. 7. Основной цвет, фон под узором. Ситец с жёлтыми цветами по голубому полю. 8. обычно мн.: Чистая полоса по краю листа в книге, рукописи и т.п., оставляемая свободной от текста. Тетрадь с полями. Заметки на полях. 9. только мн.: Отогнутый край шляпы. Шляпа с полями. 10. Работа, исследовательская деятельность в природных условиях. Геологи летом работают в поле. Мы видим, как далеко отстоят друг от друга некоторые значения сл’ова «поле»: с одной стороны это засеянное пшеницей поле, а с другой – магнитные поля и шляпа с полями. Таков один из механизмов возникновения многозначности, который дает нам основание говорить о том, что метафора лежит в самом языке, в повседневной речи, а не только в поэзии или прозе. Ученые говорят даже о всеобщей метафоричности языка, о том, что мы познаём мир при помощи метафор. Более того, некоторые лингвисты уверены в том, что метафоры уже существуют в понятийной системе человека. Об этом написана книга «Метафоры, которыми мы живём». Ее авторы – американские лингвисты Д. Лакофф и М. Джонсон – утверждают, что метафоры пронизывают всю нашу жизнь и проявляют себя не только в языке, но и в мышлении, и в действии. Метафоры, по мнению авторов книги, определяют наши действия, упорядочивают их. В качестве примера Лакофф и Джонсон предлагают рассмотреть метафору СПОР - ЭТО ВОЙНА. Авторы уверены: представление о споре как о войне уже существует в нашем сознании, о чем свидетельствуют такие выражения, как: «Его критические замечания били точно в цель»; «Я разбил его аргументацию»; «Я никогда не побеждал в споре с ним»; «Вы не согласны? Отлично, ваш выстрел!»; «Он разбил все мои доводы». От себя добавим следующие речения: словесные баталии, словесная битва, словесные перепалки, сторона защиты (в суде). Вспомним также Маяковского: «Ваше слово, товарищ маузер!». Лакофф и Джонсон пишут, что «мы можем реально побеждать или проигрывать в споре, что лицо, с которым спорим, мы воспринимаем как противника. Мы планируем наши действия и используем определенную стратегию». (Заметим попутно, что в теории речевой коммуникации есть характерные термины: речевая стратегия, речевая тактика). По мнению авторов книги, «многое из того, что мы реально делаем в спорах, частично осмысливается в понятийных терминах войны. Именно в этом смысле метафора СПОР - ЭТО ВОЙНА принадлежит к числу тех метафор, которыми мы “живем” в нашей культуре: она упорядочивает те действия, которые мы совершаем в споре». Дело не в том, что спор есть разновидность войны, - полагают Лакофф и Джонсон, - а в том, что о споре говорят в терминах войны. В основе того, что и как мы говорим о спорах, лежит метафора, которую мы едва ли осознаем. Это концептуальная метафора. Но вернемся все-таки к метафорам поэтическим. Их очень много в литургической поэзии, в гимнографии, в сочинениях Святых Отцов. Так, Святые Отцы покаяние, например, называют духовной баней, а грешного человека - узником плоти. Например, святитель Григорий Богослов, говоря о греховной природе человека, вопрошает: «Какой же это правит мной закон? Отчего я на земле стал узником плоти?». Что значит узник плоти? Вероятно, это человек, который не свободен, который подчиняется зову плоти, живет по законам тела, а не духа. Узник плоти – это грешник. Рассмотрим пример из литургической поэзии (в русском переводе): Жизнодавец! открой мне двери покаяния, ибо душа моя с раннего утра стремится к Твоему святому храму, так как ее храм телесный весь осквернен; но Ты, как щедрый, очисти его по Твоей безмерной милости (это фрагмент из песнопения, которое в церкви поют в определенное время Великого поста). Здесь метафоры «двери покаяния», «храм телесный», «храм осквернен». Почему покаяние названо дверью? Вероятно, потому, что оно очищает нас и дает возможность войти в другую жизнь. Храм телесный – это тело, в котором живет душа. Что значит «храм осквернен»? Тело осквернено грехами, и молящийся просит Бога очистить этот «храм». Поэтический язык очень трудно перевести на язык прозы, поэтому любой «перевод» метафор связан с упрощением и огрублением смысла, а иногда и вообще невозможен. Например, в Великом покаянном каноне святого Андрея Критского есть такие слова (пример даем в русском переводе): Силоамом да будут мне слезы мои, Владыко Господи, чтобы и мне омыть очи сердца и умственно созерцать Тебя, Предвечный Свет. Как изъяснить эти метафоры? Буквально – очень трудно, но общий смысл понятен всякому, кто читал в Евангелии про силоамскую купель. Бывший слепец, исцеленный Господом, говорит: «… Иисус сделал брение, помазал глаза мои и сказал мне: пойди на купальню Силоам и умойся. Я пошел, умылся и прозрел» (Ин. 9:1–11). Так и автор канона желает, чтобы его покаянные слезы омыли его сердце, сделали сердце зрячим, чтобы оно смогло увидеть Бога. (Как видим, даже в толковании метафор нам не обойтись без метафор, таких как «слезы омыли сердце», «зрячее сердце»!). В рассматриваемом нами произведении очень много метафор, возможно, именно благодаря образности Канон Андрея Критского признается одним из лучших произведений богослужебной поэзии: Разодрал я первую одежду мою, которую вначале соткал мне Создатель, и оттого лежу обнаженным. Облекся я в разодранную одежду, которую соткал мне змий коварством, и стыжусь (пример дан в русском переводе). Как понимать эти метафоры? Первая одежда, которую соткал Создатель, - это благодать, а разодранная одежда, которую соткал змий, - это грехи. Выражение «соткал Создатель» тоже метафорично, так же, как метафоричны выражения, с помощью которых мы пытаемся объяснить поэтический смысл этого отрывка, говоря «первая одежда – это благодать, разодранная одежда – это грехи», «соткал Создатель», «соткал змий», «соткал коварством». Чтобы понять метафоры, которые встречаются в богослужебных тестах, нужно очень хорошо знать библейский контекст, потому что в литургической поэзии метафора часто отсылает нас к событиям священной истории. Например, мы слышим молитвословие Камень нерукосечный от несекомыя горы Тебе, Дево, краеугольный отсечеся, Христос, совокупивый разстоящаяся естества (Канон воскресный, глас 4, ирмос 9 песни). Здесь за словами камень нерукосечный, гора несекомая стоят целые сюжеты. Речь идет о событиях, описанных в библейской Книге пророка Даниила (Дан. 2:31-34), в которой рассказывается о том, что царь Навуходоносор видел во сне гору, от которой без помощи рук отделился камень и сокрушил идола. Это видение христианская традиция понимает как прообраз Рождества Христова: Камень (Христос), отделившийся от Горы (Богородицы), сокрушил языческий мир. Выражение Камень нерукосечный – это метафорическое наименование Христа, а Гора Несекомая - метафора, обозначающая Богородицу. Метафор много в акафистах. Так, Богородица в акафистах именуется горой, купиной, лествицей, святой трапезой, звездой, кадилом: Радуйся, горо! Радуйся, купино! Лествице, радуйся! Божественная трапезо, радуйся!.. За каждой метафорой – целая история. О слове гора мы сказали выше. Слово купина является отсылкой к книге Исход (Исх. 3:1-4.17), к рассказу о том, как в Синайской пустыни Господь явился Моисею в неопалимой купине – кусте, который горел, но не сгорал. Христианская экзегеза видит в неопалимой купине прообраз Богородицы, поскольку божественный огонь (Христос) не опалил человеческой природы Богоматери. Лествица, то есть лестница, – это тоже метафорическое именование Богородицы. В акафисте поется: Радуйся, лествице небесная, Еюже сниде Бог. Образ лествицы отсылает нас к Книге Бытия (Быт. 28:10-13), к рассказу о том, как Иаков во сне видел лестницу, соединившую небо и землю. Христианская экзегеза считает видение Иакова пророчеством о Богородице, через которую божественная природа соединилась с человеческой. Богородицу называют также трап’езой: Бысть чрево твое, святая трап’еза, имущая небесный хлеб: от негоже всяк ядый не умирает, якоже рече всех богородительнице питатель, что в переводе означает: Твое чрево, Богородица, стало святой трапезой (Престолом), на которой (лежит) небесный хлеб: и каждый, кто вкушает от него, не умирает, как сказал Кормилец всех. Трап’eза - это стол, поставленный Моисеем в Скинии, на котором лежат хлебы, посвященные Богу (хлебы предложения) (Исх. 13:23-30). А вот еще примеры: 1) Радуйся, звездо, являющая солнце. Богородица сравнивается с утренней звездой, предвещающей рассвет, тогда как под солнцем подразумевается Сам Христос; 2) Радуйся, приятное молитвы кадило. Кадило, из которого благоухает фимиам, – это атрибут богослужения, символ молитвы. Приятная молитва – это та, которая будет принята Богом. Под приятной молитвой подразумевается предстательство Богородицы перед Богом. Гимнографические тексты кажутся нам подчас очень трудными, однако следует понимать, что эти тексты не могут быть простыми, примитивными, потому что высокий объект требует высокого языка, форма должна соответствовать содержанию. Нужно учиться глубоко проникать в суть молитвословий, потому что литургическая поэзия с ее возвышенным, метафорическим языком способна глубоко раскрыть таинственную жизнь души. Нужно учиться ценить красоту слова и развивать в себе способность понимать иносказание. Необходимо развивать воображение, которое является высшей формой мышления1. Любой текст, а в особенности текст поэтический, побуждает нас к его интерпретации, а это всегда процесс творческий. При интерпретации текста мы неизбежно прибегаем к такому роду когнитивной (познавательной) деятельности, как додумывание. Знание, «добытое» в результате определенных интеллектуальных усилий, в частности в результате додумывания, доставляет человеку удовлетворение. Человек охотнее и легче «присваивает» знание, которое он получил в результате интеллектуальных усилий, а красота слова (если человек способен ее воспринять) непременно доставляет ему эстетическое удовольствие. Умение интерпретировать тексты любой сложности и умение говорить выразительно делает человека подлинным хозяином своего родного языка. -------------------------------- 1 Заметим, что люди со сниженными интеллектуальными способностями, а также маленькие дети не способны к восприятию переносного смысла, им доступны только прямые номинации.
Архив новостей |
По благословению
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| г.Екатеринбург тел. 269-30-36 | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
