«Я точно буду танцовкой!»
Н.А. Князева* Одно из замечательных свойств психики человека – это его способность говорить. Способность эта уникальна, потому что из всех живых существ на земле только человека Бог наделил речью. Речь важна для каждого – представим себя на минуту в чужой стране и «без языка». В таком состоянии можно продержаться только некоторое время, да и то, если ты турист и тебя со всех сторон опекают те, кому это положено по долгу службы. Но вот жить, учиться, работать в чужой стране, не зная языка, невозможно. Ребенок приходит в этот мир «без языка», можно сказать, иностранцем: он рождается на свет, не понимая и не умея сказать ни одного слова. А между тем речь для ребенка – это основа его нормального вхождения в общество, показатель развития его высших психических функций. Единственное, с чем рождается ребенок, – это крик. Но вот проходит какое-то время, и ребенок начинает гулить, а еще через некоторое время у малыша появляется лепет. К концу первого года жизни в его речи мы слышим лепетные псевдослова, а к полутора годам и к концу второго года жизни он уже бойко лопочет на своем детском языке, который ученые называют «автономной детской речью»... Овладевая родным языком, малыш делает много ошибок, которые так умиляют взрослых: – Я буду чистить зубы, чтобы они бельше становились; – Мама, посмотри, как я топчу муку руками. Какова роль речевой среды, в которой воспитывается ребенок? О чем нужно помнить нам, взрослым, если мы хотим видеть наших детей счастливыми? 
Гениальными лингвистами называл Корней Иванович Чуковский детей дошкольного возраста, а сам феномен овладения ребенком родным языком в столь короткий промежуток времени (в период раннего детства) автор знаменитой книги «От двух до пяти» считал чудом. Он писал: «Если бы потребовалось наиболее наглядное, внятное для всех доказательство, что каждый малолетний ребенок есть величайший умственный труженик нашей планеты, достаточно было бы приглядеться возможно внимательнее к сложной системе тех методов, при помощи которых ему удается в такое изумительно короткое время овладеть своим родным языком, всеми оттенками его причудливых форм, всеми тонкостями его суффиксов, приставок и флексий. Хотя это овладение речью происходит под непосредственным воздействием взрослых, все же оно кажется мне одним из величайших чудес детской психической жизни». [1]
Действительно, разве не чудо все эти детские словечки, которые нас, взрослых, и умиляют, и удивляют. «Надо же, как сказал, придумает же такое! – восхищаемся мы». Особенно удивляют нас речения, в которых очевидно стремление ребенка найти внутреннюю форму слова, по-своему ответить на вопрос «почему мы так говорим?».
– У нас дома целое кладбище пальто. [2]
– Как кладбище?
– Клад. Много пальто. Бабушка шьёт и продаёт (Настя, 6). [3]
Девочка объединяет слова клад и кладбище. Она делает это так, как делаем мы, взрослые, когда подбираем слова одного корня. В современном языке эти два слова мы можем объединить только на основе внешнего сходства. Но исторически эти слова действительно родственники, оба восходят к глаголу класть, так что детская этимология здесь совпала с научной.
Детская этимология – это явление, непременно сопутствующее процессу овладения ребенком лексикой родного языка. Проявляет она себя по-разному, но самая типичная и наиболее изученная форма ее проявления – это переосмысление и переделка слова, придание ему такой огласовки, которая имеет для ребенка смысловую мотивировку, например: валерьянка – болерьянка, вентилятор – вертилятор [4].
– Мне поставили приливку, – говорит Ксюша (5,7); –У меня губиническая (т.е. гигиеническая) помада, – радуется Лиза (4); – Это гульвар (бульвар)? – спрашивает Настя (4).
Миша (5) называет турник словом трудн’ик, наверное, потому, что на нем трудно подтягиваться. Никита (5,6) Курочку Рябу называет Курочкой Корябой, ведь она корябает землю. У Пети (7) скатерть-самобранка превратилась в скатерть-самодранку, а Полина (5), увидев рисунок подруги, говорит: «А Настя нарисовала криветку» (то есть маленькое кривое яблочко).
Нередкое явление в детской речи – расширение лексического значения слова. Например:
Дети играют в школу. Настя П. (6), обращаясь к подруге, говорит:
– А ты будешь советником. Советы учителям давать.
Девочка расширяет значение слова «советник». Советник для нее – это тот, кто советует, и неважно, что во «взрослом языке» советник – это 'название некоторых должностей, а также лиц, занимающих эти должности. Советник посольства. Советник юстиции. Советник таможенной службы' [5]. Тех, кто дают советы учителям, взрослые называют иначе.
«Женщины вышли из хлебницы», – говорит Валя (5,6), имея в виду пекарню. Ход мысли девочки понятен: хлебница – это 'место, где пекут хлеб'.
 Известно, что форма языка усваивается раньше, чем его содержание. Так, еще не владея в полной мере родным языком, не зная многих слов и их значений, дети с легкостью оперируют словообразовательными и формообразующими морфемами, изобретая новые слова и образуя окказиональные формы. «Откуда у тебя эти ранетки? – спрашивает воспитательница. «Я знаю, где растёт эта ранетница», – отвечает Оля (6), имея в виду, конечно же, яблоню, на которой выросли ранетки. «Кто пашет землю?» – спрашивает воспитательница. «Пашисты», – отвечает Денис (5). «А кто управляет грузовиком?» – продолжает беседу воспитательница, поставившая задачу обогащать словарь детей названиями профессий. Почти хором дети 5 лет отвечают: «Грузчик!». Словарь детей еще беден, но в кладовой их памяти уже хранится информация о словообразовательном значении суффиксов -ниц-, -ист-, -чик-. Ранетница, потому что есть сахарница, чернильница, хлебница, мыльница, конфетница. Слово пашист образовано, скорее всего, по аналогии со словами тракторист, журналист, велосипедист, гитарист, а грузчик – по аналогии с буфетчик, водопроводчик, миномётчик.
– Я точно буду танцовкой! – утверждает Саша (5), причудливо соединяя два слова в одном: танцорка и танц'овщица.
– Всю раковину изгрязили, – сокрушается Аня (6). Она придумывает свой глагол, желая выразить мысль о том, что поверхность раковины испачкали, извозили грязью.
– Почему здесь мокро?
– Это я мокрил, - отвечает Женя (5); – Ой, дерево закрепколось (застряло) (Даша, 5); – Можно на санях рыбу возить.
– А где её взять?
– Наохотить можно! (Вова, 4). Никита (4,5) сделал собачку из конструктора лего и спрашивает:
– Видите, какой механизмый? Сказанное справедливо и в отношении детских формообразовательных инноваций:
– Собака побигела (побежала) (Ильгар, 4);
– Идите, вас будут размерывать (измерять) (Валя, 5);
– Платок надо посухить (посушить) (Юля, 3);
– Вы время засеклили? (засекли) (Валя, 5).
В детской речи нередки случаи ошибочного образования сравнительной степени от существительных. (Как известно, сравнительную степень прилагательного можно образовать только от качественного прилагательного, ср.: высокий – выше, сильный – сильнее, быстрый – быстрее). Ребенок ощущает в значении существительного смысловой компонент «качество», и это дает ему основание образовать форму сравнительной степени от существительного [6]. Например: – Смотрите, какие дружные кошка с собакой. Люди бывают ссорнее, – удивляется Дима (6). Форма «ссорнее» образована им от существительного «ссора», что, разумеется, невозможно в языке нормативном, «взрослом».
Большое количество детских неологизмов обусловлено т. н. «ослышками», то есть неразличением слов, близких по звучанию (букет-буфет, винегрет-виноград).
– У меня от сладости на руках деликатес (диатез) (Илья, 4); – Была у зайца избушка клубяная (лубяная) (Никита, 5); – Поливай меня копчиком (ковшиком), им же удобнее (Таня, 5). Заметным явлением в речи дошкольника является т.н. металингвистическая деятельность, пик которой приходится приблизительно на 4 года, но, разумеется, этим возрастом не ограничивается. В период расцвета металингвистических способностей дети уверенно толкуют слова, дают оценку речевой продукции взрослых и своих сверстников. В этот период нужно особенно активно заниматься развитием речи ребенка, обогащением его словаря.
– Посмотрите, мы кораблисты!
– ???
– Это те, кто плавает на корабле (Денис, 4); – Смотрите, какой у меня камень гладкий, а дома у меня есть нервяной.
– Почему нервяной?
– У него такие полосочки, как нервы (Слава, 6,10);  Дети обнаруживают иногда удивительную изобретательность: не найдя нужного слова, они, для того чтобы выразить свою мысль, используют доступные им средства языка: – У нас позади этого дня окошко само открылось, – говорит Слава (6,2), желая выразить понятие «вчера». Лиза (5), увидев стаканы, стоящие после обеда на подносе, говорит: – Целая стая стаканов! С помощью слова «стая» ребенок выражает идею «много». А может быть, здесь мы имеем дело с образным восприятием предметного мира, и стая стаканов – это метафора? Считается, однако, что в этом возрасте дети еще не способны к пониманию переносного значения слов, к метафорическому восприятию окружающего мира. А вот еще похожий пример:
– Что такое колодец?
– Домик для воды (Павел 4,5).
Иногда дети обнаруживают и «поэтические» способности:
– Кто рано ложится, тот рано встаёт.
Весёлый и бодрый работать идёт (Настя, 6);
– День дождёвый, день тучный, ветерный (Никита, 5). К пяти-шести годам в основном заканчивается процесс социализации речи ребенка. К концу старшего дошкольного возраста ребенок должен владеть теми же языковыми формами, что и взрослые. Однако этот процесс, как правило, в этом возрасте еще далек от завершения.
Речевое развитие ребенка опережает его когнитивные (познавательные) возможности. Нередко можно слышать грамматически правильное высказывание, вполне «взрослые» суждения, свидетельствующие, однако, о непонимании ребенком предмета речи. Вопросы, которые они задают взрослым, или их ответы на вопросы взрослых также убеждают нас в том, что уровень когнитивного развития отстает от уровня развития речевого.
– Мама, в голове мозги есть? ( Женя, 5,9); – Я иду, вижу богатого, говорю: «Ты куда идёшь?» А он говорит: «Людей бодать» (Женя 4,9); Перед чтением сказки воспитательница спрашивает у детей 6 лет:
– Кто такие бедняки?
Ответы:
– Те, кто быстро устают;
– Это кто дрова носит; – Кто такой крестьянин?
– Это человек, которого перекрестили (Никита, 4,5); – Агроном – это кто?
– Человек, обслуживающий дом (Денис, 6).
– Кто встречает, даёт ключ, когда уезжаешь, отдаёшь ему ключ (Саша,6); – Что такое каравай?
– Это человек, у кого день рождения (Миша, 4,5); – Дети, придумайте предложение со словом гастроном.
– Гастроном пошёл по полю (Саша, 6); – Кто первая женщина-космонавт?
– Баба Яга (Диана, 6); – У моей сестры есть купальник. В него можно наливать воды и купаться (Лиза, 4); – Что вы делали на экскурсии?
– Мы украшали там костёр (Полина, 4,5). На самом деле дети возлагали цветы к вечному огню.
Дети подражают речи взрослых, они заимствуют у них интонацию, обороты речи, фразеологизмы, способы построения фраз. Прислушаемся к разговору двух шестилетних девочек Насти и Даши:
– Бэби-бона надо купать в горячей воде, надавить на ручки, и он заплачет.
– Может, можно в тёплой?
– Нет!
– Ох, ты, батюшки, я же себе все руки обожгу.
В этом диалоге отчетливо слышны интонации и обороты речи взрослых женщин.
Во время обеда Захар (4) съел свою котлету, оглядел всех и говорит:
– Даша, дай мне свою котлету на минуточку. Мальчик от взрослых перенял этикетную формулу вежливой просьбы дай на минуточку, но употребил ее неуместно. А вот еще очевидный пример подражания речи взрослых:
– Разуйте глаза, я не консервная банка, я Захар (Захар, 4).
 В науке о детской речи есть понятие инпут. В переводе с английского слово «инпут» означает 'ввод информации'; 'информация на входе'. Инпут в детской речи – это тот океан слов и интонаций, в котором ребенок плавает с самых первых дней жизни. Речь окружающих ребенка взрослых – это и есть то, что мы буквально «вводим» в «компьютер» ребенка. Е.Н. Винарская, исследовавшая проблему раннего речевого развития (от 0 до 2-лет), пришла к выводу о том, что любовный материнский уход за ребенком первых месяцев жизни, сопровождаемый эмоционально окрашенной, ласковой речью, – это залог его своевременного и полноценного коммуникативно-познавательного развития. И, напротив, отсутствие эмоционального общения с младенцем, молчание ухаживающих за ребенком взрослых (отсутствие инпута. – Н.К.) могут привести к проблемам в развитии ребенка: синдрому госпитализма, задержке психического развития и т.п. [7].
Фактор инпута очень важен именно потому, что человек – существо духовно-словесное. Ребенок нуждается в полноценном духовно-словесном общении со взрослыми. История знает случаи, когда младенцы бывали унесены животными и вскормлены вместе со зверенышами (дети-маугли). Найденные впоследствии людьми, они не могли стать полноценными членами общества, потому что в раннем детстве их ум не был напитан человеческим словом, высшие психические функции не могли развиваться так, как это бывает у обычных детей.
Однако важен не только фактор инпута сам по себе, но и его КАЧЕСТВО! Многие взрослые ведут при детях разговоры, которые отнюдь не предназначены для детских ушей: они говорят пошлости, бранятся, осуждают ближних, кричат, употребляют вульгарную и жаргонную лексику и даже мат. Дети всё слышат, даже если взрослым кажется, что дети заняты своим делом. Четырехлетнего малыша спрашивают: «Каким ты хочешь стать, когда вырастешь?». Мальчик отвечает не задумываясь: «Сексуальным!»…
Речевые ошибки типа «побигела», «ветерный», «кораблисты», которые ученые называют системными [8], не опасны; напротив, их наличие в речи ребенка свидетельствует о том, что он развивается правильно. С системными ошибками можно не бороться: по мере врастания ребенка во взрослый язык системные ошибки будут изжиты. Другое дело – ошибки, усвоенные ребенком под влиянием просторечия, с ними бороться нужно, и задача эта очень трудна [9]. Однако она не идет ни в какое сравнение с той, мало сказать, задачей, – катастрофой (не только культурно-речевой, но и духовно-нравстенной), которая неизбежна в жизни ребенка, если с ранних лет его ум питается бранной, вульгарной, жаргонной и матерной лексикой.
Светлый мир детства. Как хорошо написал о нем протоиерей Артемий Владимиров! «Миром правит любовь. Это хорошо чувствуют дети, нося в своем чистом сердце теплоту любви. Что ожог от огня, что укус от змеи, то для них – резкое и грубое слово, сказанное в состоянии раздражения взрослым человеком. Как весенние цветы вянут и умирают от внезапного заморозка, так и младенческая душа повреждается, оказываясь в среде людей, исполненных злобы. Нет большего нравственного преступления, чем искалечить ребенка сквернословием, разрушить его личность истериками, вспышками ненависти, битьем. Напротив, в спокойной и доброжелательной атмосфере дети расцветают и обнаруживают дивную красоту неиспорченных сердец. Божья благодать явственно веет там, где малыши, до корней волос прогретые родительской любовью, с широко раскрытыми, блестящими от радости глазками, выплескивают на взрослых живую воду мудрости, дарованную им свыше» [10].
Так пусть же эти «величайшие умственные труженики нашей планеты» рассказывают нам про деликатес на руках и нервяные камушки, а мы будем оберегать их уши и души от гнилых слов, вульгарных интонаций и пошлых разговоров. Примечания * Князева Надежда Александровна – педагог высшей квалификационной категории МБДОУ «Детский сад №30» компенсирующего вида г. Барнаула.
1.Чуковский К.И. От двух до пяти // URL http://www.chukfamily.ru/Kornei/Prosa/Ot2do5/glava1
2.Цифра в скобках указывает на возраст ребенка.
3. Здесь и далее все примеры детской речи взяты из личной картотеки Н.А. Князевой.
4. Эти и другие многочисленные примеры детской этимологии см., например, в: Цейтлин С.Н. Язык ребенка и лингвистика детской речи. М., 2000. - С. 179.
5. См.: http://www.gramota.ru/
6. См. об этом: Цейтлин С.Н. Указ. соч. С.130.
7. См. об этом: Винарская. Е.Н. Раннее речевое развитие ребенка и проблемы дефектологии: Периодика раннего развития. Эмоциональные предпосылки освоения языка. М.,1987.
8. См. об этом: Цейтлин С.Н. Речевые ошибки и их предупреждение. СПб., 1997. – С. 11.
9. Там же. – С. 165.
10.Владимиров А., протоиерей. С высоты птичьего полета. М., 2012. – С. 16-17. 
21.12.2021 |
|
| |
|
15.12.2021 |
|
|
15.12.2021 |
|
|
14.12.2021 |
|
| |
|
10.12.2021 |
|
|
26.11.2021 |
|
|
17.11.2021 |
|
| |
|
Архив новостей |
Богословское образование
